В современном мире настоящие государственные деятели большая редкость. Те, кто верит в конец истории, все больше отрицают ту часть трагедии, которая почти обязательно связана с государственными деятелями. Такой человек, как Генри Киссинджер, может считаться пережитком ушедшей эпохи. У величайшего дипломата двадцатого века много недоброжелателей. Realpolitik, апостолом которой он стал, следуя моделям Кастельри и Меттерниха, заклеймили ярые сторонники правозащитничества, применение которого, однако, не всегда убедительно.
Но у бывшего госсекретаря США, которому уже почти 100 лет, также есть и ярые сторонники. Об этом свидетельствует посвященная ему талантливая книга Джереми Галлона.
Этот бывший молодой дипломат Европейского Союза не скрывает недостатки бывшей правой руки Ричарда Никсона. Приехав в Нью-Йорк в возрасте пятнадцати лет, спасаясь от нацизма, Киссинджер сохранил от этого периода своей жизни определенную уязвимость, отчаянное желание подняться на высшую ступеньку и получить самые ослепительные знаки признания. Но Галлон также напоминает читателю, что Киссинджер привез с собой в Америку, каков был его предыдущий опыт. Его судьба не была связана с этой страной, где политическая жизнь отмечена морализмом. Все привнесенное им могло и не прижиться. Однако все обошлось, и автор убедительно объясняет причины этого "чудесного" явления.
Когда Киссинджер стал госсекретарем США в правительстве Никсона, Соединенные Штаты вели войну во Вьетнаме, сталкиваясь с угрозой со стороны Советского Союза, который, избегая прямой конфронтации с Америкой, не отказывался от своих планов в различных регионах мира. Это было время, когда Брежнев объяснял президенту Жискару д'Эстену, что верит в окончательную победу коммунизма. Чтобы выбраться из этого болота, уже мало было уметь пользоваться классическими инструментами старой американской дипломатии. Отсюда успех Киссинджера: он предложил Государственному департаменту более тщательно продуманную концепцию, основанную на уроках великих европейских переговорщиков Талейрана и Меттерниха. Это не помешало будущему лауреату Нобелевской премии мира совершить несколько ошибок, особенно в случае с государством Бангладеш. Во Вьетнаме его также критиковали за продление войны и активизацию бомбежек, а также за распространение практики бомбовых ударов на Камбоджу. Подобно де Голлю перед лицом алжирской проблемы, Киссинджер хотел попытаться вести переговоры с позиции силы, прежде чем он понял, что северных вьетнамцев не сломить.
Джереми Галлон назвал свою книгу «Европеец Генри Киссинджер», чтобы подчеркнуть уникальность своего героя на второй родине, а также предположить, что он мог бы быть источником вдохновения для европейских лидеров. Речь идет о том, чтобы положить конец опасной иллюзии: «Наши лидеры, думали о дипломатии, адаптированной к утопическому „концу истории", провозглашенному Фрэнсисом Фукуямой в конце холодной войны. Но в нашем мире империй и геополитической конкуренции такая дипломатия опасна, даже равносильна самоубийству для Европы», утверждал он.
Поэтому автор призывает к осуществлению реалистичной дипломатии, которая сама по себе может позволить Евросоюзу стать архитектором мира, защищающего свои интересы и охраняющим наш континент от хаоса. По его словам, слишком часто европейские официальные лица очищают свою совесть громкими заявлениями, осуждающими нарушения прав человека или жестокость диктаторов. Однако развитие мира не улучшилось, поскольку перспектива увидеть Европу среди уважаемых игроков на международной арене становится все более отдаленной.
Более тридцати лет число неудач растет по одним и тем же причинам. В начале 1990-х годов двенадцать стран, входящих тогда в ЕС, оказались настолько разделенными по вопросам, связанным с распадом бывшей Югославии, что им пришлось обратиться к ООН и США, которые сыграют главную роль на протяжении всего кризиса. Провал оказался столь серьезным, что европейцы были вынуждены оказать большую часть гуманитарной помощи. Позже сирийский и украинский кризисы также покажут, насколько трудно Евросоюзу по-настоящему заявить о себе на международной арене. Санкции, выдвинутые против Сирии и России, несомненно, свидетельствуют о воле европейцев защищать право, но совершенно очевидно, что они не мешают Москве играть значимую роль на Ближнем Востоке и особенно сближаться с Китаем.
Генри Киссинджера не переставали осуждать за то, что перед лицом СССР он умел использовать более совершенное оружие. В частности, путем введения во время Хельсинкских соглашений 1975 года так называемой корзины прав человека с полным убеждением, подтвержденным историей, что это подорвет Советский Союз. А ведь в то время у ястребов в Вашингтоне не хватало резких слов, так им хотелось осудить слабость госсекретаря, его якобы идеализм. Что касается лидеров Европейского Союза, Джереми Галлон особенно надеется, что у них хватит смелости быть непопулярными, принимая трудные решения, как это делал в свое время Генри Киссинджер.
