Я сидела в аэропорту Хельсинки-Вантаа, ожидая самолета в Москву, и прислушивалась к разговорам других пассажиров. Это одно из моих любимых занятий — получаешь бесплатный материал на любую тему.
Ухоженная русская женщина средних лет с красивым макияжем говорит по мобильному телефону. Даже голос у нее красивый и благородный. И строгий.
«Перестань плакать и улыбнись! Все изменится в лучшую сторону. Обязательно все станет лучше! Тебе нужно решить, что ты веришь в лучшее», — говорит женщина.
Потом я долго размышляла о том, что в жизни надо иногда решить верить в лучшее, хотя разум и говорит тебе, что надежды нет.
Пару недель назад я брала интервью по телефону у нобелевского лауреата, белорусской писательницы Светланы Алексиевич. В июне она давала интервью петербургской газете «Деловой Петербург». Тогда она через полчаса заявила, что прекращает это «идиотское» интервью и запретила журналисту Сергею Гуркину публиковать текст. У Гуркина на самом деле — обычные российские взгляды. Он спросил, почему надо запрещать русский язык на Украине, называл революцию, совершенную на Майдане, незаконным государственным переворотом и утверждал, что Восточная Украина всегда принадлежала России.
Интервью очень во многом напоминало те разговоры, которые я сама иногда веду со своими московскими друзьями. Поэтому я хорошо знаю, насколько они раздражают. Кроме того, что Гуркин был невежественен, он был еще и высокомерен. Но он точно не был провокатором.
Хотя интервью было дано и записано на пленку, Алексиевич решила, что его нельзя публиковать. «Деловой Петербург» согласился, Гуркин — нет. Он решил передать это интервью информационному агентству Regnum, которое известно своей прокремлевской направленностью.
Из интервью, опубликованного Regnum в том числе выясняется, что, по мнению Алексиевич, надо согласиться с закрытием русских школ на Украине для «сплочения» украинской нации. На вопрос, как Алексиевич относится к убийству украинского прорусски настроенного журналиста Олеся Бузины, она ответила, что понимает мотивы убийцы.
В российских СМИ разразился скандал, и Алексиевич на государственном уровне выставили русофобом и прислужницей Запада.
Когда я сама брала интервью у писательницы, она сказала, что ее слова были вырваны из контекста. Это правда.
И все же это интервью, записанная часть которого опубликована в интернете (я слушала его, и текст, за исключением нескольких небольших погрешностей, соответствует записи), свидетельствует о том, что у Алексиевич — во многом шаблонное представление о России.
Навальный дважды в течение года собирал десятки тысяч людей в сотнях российских городов, чтобы протестовать против политики Путина.
На свободных выборах большинство россиян все же проголосовали за Путина, а не за Навального. Утверждение, что «Россия» просто не хочет свободы, показывает, что Алексиевич, судя по всему, не очень хорошо знакома с тем, что происходит в соседней стране.
Вернемся к той русской женщине, которая уверяла своего знакомого в том, что надо надеяться на лучшее. Она заставила меня задуматься о Борисе Немцове.
Немцов был российским оппозиционным политиком, который боролся и шел против течения 15 лет, вплоть до того дня, когда его застрелили в двух шагах от Кремля.
Новый документальный фильм о Немцове «Слишком свободный человек» рассказывает в том числе о том, что лично для него значила революция на Украине. События на Украине дали Немцову новую уверенность в том, что демократия возможна и в России.
Для Немцова украинские революции стали доказательством того, что перемены возможны, а для Алексиевич — доказательством того, что украинцы хотят свободы, а русские — нет.
Я не могу сказать, что Алексиевич совсем неправа. Желание демократии и свободы на Украине действительно значительно сильнее, чем в России.
Однако вопрос в другом: существует ли в России возможность движения к прогрессу? Можем ли мы полагать, что существуют страны, в которых прогресс вообще невозможен?
История показывает, что изменения не только возможны — это часть существования человеческого общества, и они происходят всегда, хотим мы этого или нет.
Мы не можем быть уверены в том, что будет происходить в России, не говоря о политическом строе, подобном диктатуре Северной Кореи. Но одно можно сказать точно: рано или поздно там тоже произойдут изменения.
В России изменения должны быть проведены самими россиянами. Никто другой не может сделать это за них. Однако мы не знаем, к чему это может привести.
А позиция, что из всех народов именно русские не хотят свободы, не поможет понять Россию.
